14.06.05

Глава третья

Художественное пространство, сложная структура образов и имен как воплощение авторской философии в романе Владимира Набокова «Ада, или Эротиада: Семейная хроника»

         В творчестве Владимира Набокова «Ада» занимает особое место: в идейно-художественной концепции этого произведения нашли наиболее полное и законченное выражение главные эстетические принципы «позднего» Набокова (во многом повлиявшего на становление «постмодернистской» литературы 1970-1990-х годов). Работа над этим произведением продолжалась (со значительными временными перерывами) около десяти лет.

         В феврале 1959 года Набоков взялся за написание философского трактата «Ткань времени» (впоследствии он был отдан в авторство Вану Вину и вошел в четвертую часть «Ады»). В ноябре того же года писатель загорелся идеей создать научно-фантастический роман (он получил рабочее название «Письма на Терру», а затем трансформировался в «Письма с Терры» -- очередную книгу набоковского протагониста). Увлеченный другими проектами (среди них были перевод «Лолиты» на русский язык, и переводы «Дара», «Соглядатая», «Защиты Лужина» на английский), Набоков оставил и этот замысел. В последующее пятилетие писатель лишь периодически возвращался к «Ткани времени». Всерьез за новый роман Набоков взялся в феврале 1966 года, решив связать воедино «Письма на Терру» и «Ткани времени» с историей о страстной, безнадежной, преступной, закатной любви между братом и сестрой – отпрысками одного из наиболее знатных и богатых семейств вымышленной страны Эстотии, возникшей по его воле на мифической планете Антитерра. В октябре 1968 года был закончен последний фрагмент «Ады».

         Роман появился на свет в мае 1969 года. Предваряя выход книги, фрагменты «семейной хроники» (ч. 1. гл. 5, 6, 9, 15, 16, 18, 19, 20) были напечатаны в апрельском номере журнала «Плейбой». В мае роман был издан нью-йоркским издательством «Макгроу-Хилл». Роман был встречен восторженно, так как издательство провело активную рекламную акцию по раскрутке романа. «Ада» попала в список бестселлеров за 1969 года и заняла там почетное четвертое место, немного отстав от таких «хитов» книжного сезона, как «Крестный отец», «Любовная машина» и «Болезнь портного». (Во Франции, где несколько лет спустя вышел, отредактированный самим Набоковым, перевод романа, «Ада» добилась еще больших успехов и стала бестселлером №2 в книжном хит-параде за 1975 год).

         Бурная рекламная компания, вознесшая роман на вершину коммерческого успеха, очень скоро вызвала активное противодействие. Начиная с июня число негативных отзывов стало неуклонно возрастать. Рецензенты наперебой обвиняли Набокова в холодной рассудочности, заносчивом эстетизме, самодовольном щеголянии «суетливой эрудицией», а главное – в нарциссическом самолюбовании и снобистском презрении к читателю.

         Когда в 1995 году «Ада» была переведена на русский язык, в постсоветской прессе она вызвала столь же противоречивые отзывы, как и в англоязычной. Наиболее показательны отзывы М. Новикова[1] и А. Гамалова[2], в которых сквозь положительные отклики сквозило неудовлетворение и разочарование.

         Как мы видим, литературная судьба «Ады» была далеко не безоблачной. И по сей день по ее поводу не утихают споры. Даже со стороны англоязычных набоковедов в оценках «Ады» нет единства. Одни исследователи расценивают «Аду» как наивысшее достижение Набокова-романиста, наиболее полное выражение всех его интересов и пристрастий и даже как апофеоз одной величайших традиций западной литературы – традиции высокого модернизма Джойса и Пруста; для других «Ада» -- это свидетельство творческого упадка писателя.

         Роман «Ада» одно из последних творений Набокова, его итоговое произведение. Итоговое не в плане хронологии, а в плане творческой эволюции, развития уже заявленных ранее художественных идей и наиболее полного воплощения тех эстетических принципов, которыми писатель руководствовался на протяжении всей своей литературной деятельности.

         «Ада…» -- это роман, не вписывающийся в традиционные жанрово-тематические классификации, т.к. в нем собраны едва ли не все литературные направления и жанры: семейная хроника, научно-фантастический роман, любовно-эротический роман с примесью мелодрамы, философский трактат, романтическая баллада, критическая рецензия и даже рекламная аннотация.

         «Вся художественная система набоковской «семейной хроники» насквозь литературна. В основе ее лежит принцип литературных отсылок (зачастую ложных), реминисценций, аллюзий, пародий, перепевов и стилизаций, образующих своеобразную призму, сквозь которую читатель – в силу творческой фантазии и эрудиции – воспринимает разворачивающиеся перед ним события»[3].

         Симптоматичны разночтения в переводе заглавия. На русском языке есть два перевода этого романа: в переводе Оксаны Кириченко «Ада, или Эротиада: семейные хроники 1969» и в переводе Сергея Ильина «Ада, или радости Страсти: семейные хроники 1969». Пользователями интернета, перевод Сергея Ильина признается лучшим и более точным. На английском языке название звучит следующим образом: «Ada, or  Ardor: a family chronicle 1969 », что, если дословно перевести на русский язык, будет означать следующее «Ада, или пыл (жар): семейные хроники 1969».

            Нам кажется, что перевод заглавия у С. Ильина более приближен к оригиналу в языковом плане, но при этом он не учел авторского своеобразия Набокова, т.к. в названии романа содержится каламбур: слово «Ada» и «Ardor» созвучны и поэтому заставляют англоязычного читателя задуматься об их глубинном семантическом соотношении. О. Кириченко сосредоточилась именно на манере писателя, отметив в своем переводе заголовка игру слов, которая видна в оригинале и которая присуща всей книге в целом, но при этом пожертвовала точностью перевода, в результате чего несколько изменила смысл названия, привнеся в него некую глобальность и эпохальность, которые несет в себе суффикс -ада- и то, что в романе описана жизнь трех людей от рождения до смерти (т.е. более 100 лет), а также отметить любовный, эротический оттенок, который, безусловно, присутствует в романе. Таким образом, с литературной точки зрения перевод О. Кириченко представляется нам более удачным.

         После некоторого знакомства с историей написания романа, мы обратимся к непосредственному анализу произведения. Начнем мы с наиболее изученных проблем в набоковедении, двойничества и двоемирия.

            Проблему двойников в своих исследованиях творчества В. Набокова затронула Зинаида Шаховская, которая отметила, что «Ада половина Вана, составляющая часть его, не просто двойник или просто близнец, они сиамские близнецы – одно существо, две половинки одного существа, дополняющие друг друга»[4]. Помимо нее это отметили и другие исследователи: Альфред Кейзин[5], Дональд Б. Джонсон[6], Н. Мельников[7] и другие. Впрочем, это не явилось открытием, так как сам Набоков на протяжении всего романа твердит о том, что эти персонажи одно существо. Эти два героя представляют собой целое, представленное женским и мужским началом. Это своеобразные Адам и Ева, которые, если разобраться, представляют собой единый организм. Так как Ева, по сути, является частью Адама, потому что была сотворена из ребра Адама. Отсюда в романе постоянно идет обыгрывание имен главных персонажей «Ваниада», «Дава», «Вада», «Анда», «Ванда» и т.д.

         Как видно из высказывания З. Шаховской, на первый план она выдвигает Вана, что довольно-таки спорно, так как оба героя фигурируют в романе на равных правах. Можно даже говорить о первенстве Ады, т.к. роман назван ее именем, а не Вана. А если смотреть на их отношения, то можно с определенной точностью заявить о том, что Ада была в них главной, а Ван подчиняющимся. Так как отношения между ними регулировала по своему усмотрению Ада, она позволяла любить себя, она первая начала изменять, тем самым давая зеленый свет к изменам Вана. Когда ей надо было его увидеть, Ада писала письма, и Ван по первому ее зову бежал на встречу.

         Но, возвращаясь к нашей проблеме, надо сказать, что, во-первых, Ада и Ван имеют единые корни, они родные брат и сестра, у них общие отец и мать. Хотя, на первый взгляд, может показаться, что они не родные, а сводные, так как в книге официальной матерью Вана представляется Аква, а не Марина. Но многие исследователи отмечают тот факт, что Ада и Ван имеют одних и тех же родителей. К таким исследователям относятся Дональд Б. Джонсон[8], Кингсли Шортер[9], Джон Апдайк[10], Роберт Олтер[11], Элизабет Далтон[12]. Внешне они очень похожи (на их сходстве мы подробнее остановимся в другой части данной главы), у них очень развитый интеллект для их возраста (12 и 14 лет), их беседы напоминают разговор двух эрудитов, у них одинаковый стиль жизни -- и у того и у другого огромный список любовных увлечений, оба любят Люссет и как сестренку и как женщину, они во многом повторяют жизнь своих родителей, которых кстати тоже можно включить в их двойники. Это два чрезвычайно сложных персонажа, так как они совмещают в себе сразу несколько понятий, к ним подходит определение образы – двойники, параллельные образы и образы-близнецы. Если исходить из точки зрения, что Ада и Ван -- это одно существо, которая дана в романе, то выходит, что они являются двойниками, так как происходит некое раздвоение личности. Если же учитывать то, (несмотря на то, что это одно существо), что это все-таки два разных персонажа, но очень похожих друг на друга так, что иногда даже трудно понять, о ком в данном случае идет речь, то можно говорить об образах – близнецах. Если же учитывать, то, что, действуя в разных местах, они совершают похожие поступки и при этом как бы не зависят друг от друга, в этом случае можно говорить о параллельных образах. Это совмещение трех понятий делает такую путаницу, что очень трудно понять, о чем идет речь в том или ином отрезке повествования. Это своеобразная игра, в которую играет автор с читателем. Но все это вкупе, несмотря на неразбериху, дает понять читателю, что Ада и Ван это две половинки одного существа, которые не могут существовать друг без друга, и это единство делает возможным целостность романа.

Немного о родителях: Аква и Марина – две близняшки, две половинки «разделенной субстанции, Аквамарины в едином образе и в двух лицах»[13]. Они были две как одна. Марина более красивая и уравновешенная, Аква соответственно менее. У них были одинаковые вкусы, они пользовались одинаковой косметикой, носили одинаковые вещи. Они любили одного человека Дементия Вина. Аква была бледной копией Марины, поэтому она лишена возможности иметь собственных детей, и вынуждена служить ширмой для Марины, вследствие чего ее жизнь сложилась более трагично. Итак, сестры Аква и Марина являются двойниками, так как подразумевается одна женщина, у которой есть сильная и слабая сторона, в данном случае Марина является сильной, а Аква, соответственно, слабой. На эту же мысль наводит то, что обе они забеременели, но родила только Марина, ее ребенка подкинули Акве, в результате чего получилось, что у них на двоих один ребенок, которого обе они считают своим. Дементий и Дэниел Вины – два кузена, родившиеся в один и тот же год, похожие друг на друга. Но, как и в случае с сестрами, Дэниел был слабым подобием Дементия. Оба были богаты, оба любили женщин и оба были влюблены в Марину, оба имели от нее детей. И так же как в случае с сестрами у Дэниела и Демона один ребенок на двоих, официальным отцом которого считался Дэниел, а истинным являлся Демон. Как результат жизнь более слабого брата, Дэниела, не сложилась. Как видно из вышеизложенного, Аква и Марина, Дементий и Дэниел как бы один и тот же человек, или даже лучше сказать человек и его тень. Ведь по сути, Аква и Дэниел почти не появляются на страницах романа, о них говорится как бы вскользь, не заостряя внимания. И тот и другой не наделены разумом, Аква безумна, да и Дэниел не отличается умом, а под конец жизни вообще его лишается. В свою очередь, пары -- Марина и Дэниэл, Аква и Дементий – образуют параллели, так как они похожи по степени своей состоятельности и организации жизни. Истинные пары (не официальные) – Марина и Демон, Аква и Дэниел, тоже образуют параллели, зеркально отражаясь в парах официальных, так как пара Марина и Демон представляют удачную пару, а Дэниел и Аква – неудачников.

         Жизнь детей складывалась почти по тому же сценарию, что и у родителей, тем важнее отличия. Ван и Ада полюбили друг друга. Но семейной жизни у них не получилось. Ван начал ухаживать за Люссет (сестрой Ады), подумывая на ней жениться, но не женился. Две сестры опять любят одного человека, своего брата Вана, и опять только одна из них любима, а другая кончает жизнь самоубийством. Ада становится актрисой так же, как и ее мать, Марина, Люссет ничем конкретным не занимается, так же, как и Аква. Опять две сестры как одна – Ада, более удавшаяся в жизни, Люссет менее. Можно провести параллели между Адой и Люссет и Аквой и Мариной – Аду по реализованности можно сравнить с Мариной, а Люссет с Аквой. Хотя, конечно, имеются и различия, но на то они и дети, чтобы вносить коррективы и «не наступать на те же грабли». Во-первых, ни Ада, ни Люссет не были замужем, во-вторых, не имели детей, в третьих, обе сестры отличались более сильным и целенаправленным характером, чем Аква и Марина. Что касается Вана, то его тоже можно сравнить с отцом: богатый человек, любитель женщин, имел отношения с двумя сестрами, одну из них любил, сумел реализовать себя в жизни, оба даже участвовали в дуэли ради своих любимых. Опять образуется параллель, отец – сын.

         Таким образом, у нас вырисовывается своеобразная система главных действующих лиц. С одной стороны удачливые и полноценные персонажи – это Демон, Ван, Марина и Ада, а с другой стороны менее удачливые, бледные копии предыдущих – Дэниел, Аква и Люсетт. 

Такая система очень важна, так как автор попытался на страницах своего произведения создать свой собственный мир, творцом которого явился он сам. При помощи такой организации повествования писателю удалось продемонстрировать цикличность, характерную для истории любого мироздания и для мифа.

В связи с этим В. Набокову понадобилось создать соответствующее пространство, в котором обитают герои романа. Как отметила исследователь Бибина И.В., «в основе пространственно-временной и повествовательной структуры романа лежит принцип двойничества, близнечного отражения. В книге несколько пар близнецов, и у большинства сколько-нибудь значимых персонажей есть брат или сестра. Парность соблюдена и в строении романного мира: вселенная, в которой живут герои, имеет бинарную структуру: мир, где живут герои – Антитерра – имеет парную планету под названием Терра»[14]. Причем Антитерра, или по другому Демония, включает в себя «две политические системы, наиболее резко противопоставленные друг другу…-- Россию и Америку»[15], также туда входит Эстотия, или Канадия, что создает «создает идеальную трехъязычную среду»[16]. «Подобный выбор вымышленного антимира предоставляет Набокову свободу пикантно-двусмысленным образом сочетать и менять местами культурные и исторические реалии, хотя, возможно, порой дарит соблазн потворствовать своей фантазии, так что вдруг начинает казаться, будто эти его игры с анаграммами, трехъязычными каламбурами, скрытыми намеками и сплавами аллюзий затеваются просто так, а не потому, что вызваны творческой необходимостью в более широком смысле»[17]. Вполне вероятно, так как слабость Набокова ко всякому роду «словотворчества» известна любому его читателю, это одна из «визитных карточек» писателя. В более ранних произведениях эта игра тоже присутствовала, но не в такой степени, как в последних творениях автора. Даже в «Машеньке» Набоков обыгрывает произведения разных писателей и строит каламбуры.

Помимо Антитерры, как уже было сказано выше, существует еще и другой мир, называемый Террой. Терра является зеркальным отражением Антитерры, причем под Террой подразумевается наша планета, а Антитерра ее искаженное изображение. По замечанию американского писателя Джона Апдайка: «Терра – плод разрозненных слухов, скрепленных между собой видениями безумцев, является кое для кого предметом веры типа Царствия Небесного»[18]. Таким образом, перед нами возникает картина мира, сотворенная Набоковым, где есть мир земной и мир небесный.

Но помимо места действия в романе также имеется план другого содержания, а именно, собственно романное пространство, в котором можно выделить три пласта. Первый пласт – это реальный мир, где живут старые Ада и Ван, второй – это мир воспоминаний, изложенных Ваном и Адой в своих мемуарах, третий – это две книги философского содержания, написанные Ваном, и вставленные в мемуары.

Первый план рассказ о старых Аде и Ване, которые наконец-то живут вместе. Рассказчиком здесь выступает сам автор, который в основном ведает нам о том, каким старым и немощным стал Ван, об Аде здесь говорится значительно меньше.

Второй – мир воспоминаний, написанный самими Ваном и Адой, рисует нам историю семейств Винов и Дурмановых, а главное, описывает любовь Вана и Ады.

Третий пласт – это Вановы научные работы «Ткань времени» и «Письма с Терры». В них Ван предается философским рассуждениям о сущности времени и пространства, а также о том, что Терра вовсе не является раем, что она также хаотична и жизнь на ней такая же безрадостная, как и на Антитерре.

Все эти три плана настолько плавно перетекают один из другого, что трудно понять, где начинается один и где заканчивается другой. Безусловно, что все они служат одной задаче: созданию модели мира, его устройства. Два трактата направлены на понимание мироустройства. Жизнь семейств показывает цикличность мироздания. И как итог такого устройства мира -- смерть, так как Ада и Ван не имеют детей. Ада и Ван, если опираться на исследования Дональда Б. Джонсона[19], отнюдь не первый случай инцеста в их семействе, а как минимум третий, что не могло не сказаться на последующих поколениях, отсюда возможно Ада и Ван не имеют детей.

После того, как нами были проанализированы такие важные моменты как параллельные образы, двойники, образы–близнецы и пространство романа, самое время обратить внимание непосредственно на самих героев в отдельности и определить их место в произведении.

В отличие от двух других взятых нами для анализа романов, в «Аде» два главных героя, выступающих на равных. Если в «Машеньке» и «Лолите» главным героем является мужчина-рассказчик (как это было в «Лолите»), или мужчина, предающийся воспоминаниям (как это было в «Машеньке»), то здесь повествователями являются оба героя – Ада и Ван. Хотя Ван, конечно же, является основным рассказчиком. Но, несмотря на это, Ада принимает в написании романа не меньшую роль. Во-первых, все, что пишет Ван, читает Ада. Во-вторых, она оставляет на полях заметки, которые чаще всего являются очень важными замечаниями. Таким образом, творят все-таки оба. Также Ван в отличие от Гумберта Гумберта, который писал свою исповедь от первого лица, пишет свой роман от третьего лица, поэтому взгляд на Аду и на самого себя получается как бы издали, со стороны, более объективный и не предвзятый. Но присутствие Ады в процессе творчества постоянно приближает повествование, так как ее вставки идут от первого лица, или в виде обращений к Вану, на которые он отвечает, отсюда возникает сиюминутное чувство реальности происходящего. На фоне событий, происходивших давным-давно, возникает живой разговор, происходящий в данную минуту, в котором герои обмениваются мнениями по поводу событий давно минувших дней. Засчет такого приема герои Ада и Ван выглядят выпукло и живо, а главное, разносторонне, так как мы можем сравнить их поступки, которые они совершали много лет назад, когда были молодые, и увидеть оценку этим событиям, звучащую из их же уст, но уже в значительно более зрелом возрасте.

Хотя произведение называется «Ада, или Эротиада: семейные хроники», повествование в основном сосредоточивается на главных героях и их любовной истории. И что интересно, не только на Аде, имя которой озвучено в заглавии, а даже в большей степени на Ване, так как все-таки творцом выступает Ван. Хотя, безусловно, тема Ады и всего, что с ней связано, имеет большее значение, чем тема Вана, так как Ада воплощает в себе все важное для героя, всю жизнь, а роман все-таки пишет он, и пишет он о том, что для него дорого. «Любовь к Аде была для него условием существования, непрестанным напевом блаженства, и как профессионал он ни с чем подобным, изучая жизни людей со странностями или безумцев, не сталкивался. Чтобы спасти ее, он не помешкав нырнул бы в кипящую смолу, – с такой же готовностью, с какой рванулся бы при виде брошенной перчатки спасать свою честь. Их жизнь вдвоем антифонично перекликалась с их первым летом 1884 года. Она никогда не отказывала ему в помощи для обретения все более драгоценных (поскольку все менее частых) наград их общей закатной поры. Для Вана в ней отражалось все, чего искал в жизни его разборчивый и яростный дух. Порою неодолимая нежность бросала его к ногам Ады, заставляя принимать театральные, но более чем искренние позы, способные озадачить всякого»[20].

Многие исследователи, в том числе и Роберт Олтер отмечали, что Ада и Ван это двуполое существо: «Родинка на тыльной стороне правой руки Вана повторяется точно такой же на Адиной правой руке, поскольку и физически и психологически оба любовника и в самом деле две половинки того двуполого первобытного человека, которого Аристофан так красочно расписывает в «Пире» Платона. По талмудскому преданию, Адам в раю до сотворения Евы был существом двуполым, и Набоков, явно вслед за талмудистами, соединяет греческий с древнееврейским мифом, воплощая в своих переплетшихся причудливым образом брате и сестре образ безгреховного, цельного человека»[21];  а Джон Апдайк заметил: «что этот  дуэт являет собой единое целое «А» как  преломление отдельности »[22]. А следовательно Ван в Аде любит себя, отсюда идет обыгрывание мифа о Нарциссе, который был влюблен в собственное отражение. Отсюда эта страсть, охватившая Вана, и лидирующее положение Ады в их отношениях. Можно с уверенностью заявить о том, что Ада, главная героиня романа не слабая личность. Это следует из того, что все в романе происходит по ее желанию. На ее волю никто не может оказать влияния, ни любимый Ван, ни любимая сестра, не говоря уже о других. Зато все окружающие боготворят ее и исполняют ее прихоти. Ван немного отличается от Ады, он один из тех, кто любит ее, и ради нее совершает безумные поступки. Но он ничуть не слабее Ады, так как при желании мог найти в себе силы оставить ее и жить своей жизнью, хотя это и было для него тяжело.

Также бы хотелось отметить, что в романах Набокова, где в заглавии фигурирует женское имя, наметилась перспектива приближения героини к герою. Она началась еще в «Лолите». Если мы возьмем «Машеньку», то увидим, что героиня была удалена от Ганина максимально далеко, ее даже как таковой не было, в «Лолите» Гумберт Гумберт  рассказывает о дорогой для себя девочке, а не о какой-то абстракции, тем самым приближая ее к себе, в «Аде» герой и героиня сблизились настолько, что составляют единое целое. Самое интересное, что эти три произведения были посвящены жене В. Набокова Вере Слоним. Возможно, эта эволюция была связана с укреплением семейных уз, так как известно, что жена Набокова принимала участие в написании всех произведений писателя. Надо также отметить, что  в этих романах прослеживается эволюция главных героев как писателей. В «Машеньке» Ганин является потенциальным писателем, в «Лолите» Гумберт пишет исповедь сам, в «Аде» уже два творца. Эта эволюция не только количественная, но и качественная, так как помимо семейной хроники и мемуаров Ван пишет и философские труды, которые вставляет в общее повествование.

Как отмечает исследователь Дональд Б. Джонсон Набоков при написании своего романа во многом «опирался на литературных предшественников»[23], в особенности он выделяет Франсуа Рене Шатобриана и его роман «Рене, или Следствие Страстей», который, как известно, является одним из самых ярких представителей романтизма. А тема инцеста была очень актуальна в те времена. То есть мы опять видим обыгрывание романтической традиции в романе В. Набокова. До этого мы имели возможность ее наблюдать в «Машеньке» и «Лолите». И действительно, намеки на Шатобриана в тексте романа имеются, например «милый, бесконечно милый Рене, как порой, слегка подшучивая, Ада называла Вана»[24].

         Интересна семантика имен в романе.

         Мы не будем рассматривать все генеалогическое дерево, которое дано писателем, и остановимся только на главных действующих лицах: Ада (Аделаида), Ван (Иван), Люсетт (Люсинда) сестра Ады, отец Ады и Вана – Дементий или Демон, или Вин Ворон, или же Уолтер Мрак – все они Вины, а также Марина и Аква Дурмановы.

         Итак, начнем с родителей. Дементий Вин – законный отец Вана Вина и реальный, но не легитимный для Ады Вин. В романе его в основном называют Демон, Ден Блэк, Уолтер Мрак или Вин Ворон и очень редко Дементий. Это позволяет сделать вывод о его демоническом начале. Имя Дементий в переводе с латинского означает «покорять, укрощать». Демон был рожден от Дедалуса и Ирины Гариной. Из этих имен явно следует их греческое происхождение. Дедалус от Дедала (отца Икара) – великого изобретателя. Также возможна аллюзия на персонажа Дж. Джойса Стивена Дедалуса , который является главным героем книги «Портрет художника в юности» и «Улиса», а Ирина от Ирины – Богини Мира (подразумевается некое состояние покоя). Отсюда следует, что Демон порождение великого, изобретательного ума, художника и мира. Вообще в греч. мифологии демон представляется как некая неоформленная и неопределенная божественная сила, которая часто определяет судьбу человека. Также демоны мыслятся как низкие божества, посредники между богами и людьми. Чаще всего демоны представляются как темные силы, не несущие ничего хорошего. Набоковский Демон связан больше с традицией средних веков и Нового времени, когда он становится воплощением мятежа, тьмы и греха. Н. Мельников считает, что Демон Набокова «является гротескной копией лермонтовского Демона»[25]. Мы согласны с этим мнением, так как сходство в их поведении имеется.

          Марина (мать Ады и Вана) и Аква (официальная мать Вана, но не настоящая) Дурмановы, оба имени связаны с водной стихией: одна в переводе с греч. «морская» (эпитет Венеры/Афродиты), другая в переводе с него же «вода». Отсюда в образе Марины больше определенности, энергии, чем в образе Аквы. Фамилия у них тоже говорящая, либо имеется в виду их состояние, то есть, что они постоянно находятся в каком-то неведении (одурманены), либо они просто недалекие женщины. Если судить по самому роману, то и тот и другой вариант вполне к ним подходит. Обе они любят одного человека – Демона, обе они ничего вокруг не замечают и находятся в полном неведении (или делают вид, что ничего не замечают) о происходящих событиях. Но в то же время, они разные: Марина более энергичная, она главенствует над сестрой, а Акву почти не видно, т.к. на протяжении романа, она сначала находится на лечении, а потом умирает, таким образом, она появляется только в воспоминаниях героев. Отсюда в имени Марина больше определенности, а Аква – вода и вода, и ничего более. Если соединить их имена и фамилию, то можно предположить, что в них также содержится намек на Лету – реку забвения, реку мертвых.

         Нам пришлось так подробно остановиться на родителях, чтобы лучше понять, что же в итоге представляют собой их дети. Итак, начнем по старшинству с Вана.

         Если предположить, что имя Ван на англ.  пишется как Wan, то в переводе это «бледный», «изможденный»; при ином написании Van означает: «человек, который возглавляет шествие или деятельность»[1][26]. Также еще Ван это титул правителей государств и княжеств в Китае. Так как Ван в романе описывается как очень бледный, черноволосый и черноглазый мальчик, то вполне можно решить, что имя его означает бледный. Но это было бы слишком просто для В. Набокова и не соответствовало бы содержанию произведения, поэтому можно предположить, что автор мог сыграть на созвучии двух слов, и тогда получается образ бледного предводителя (бледный рыцарь). Как известно, в мировой литературе Сатану сопровождает бледный рыцарь, который является демоном (Например: «Мастер и Маргарита» М. Булгакова).

         Следующей по старшинству идет Ада. Ада – второе имя, упоминаемое в Библии после Евы. В переводе с др. евр. означает «украшение», с греч. адо – «воспевать», адеол – «бесстрашная».  Если имя Ада соотнести с английским adder (слово созвучное с именем Ада), то получается «гадюка, ехидна», есть еще созвучное слово в англ. языке, которое представлено в названии романа ardor – «пыл, жар». Если же учитывать созвучие в русском языке (англо-русская языковая игра), то получается Ад – место, где мучаются души умерших грешников. Можно предположить, что Ада – вроде бы змей - искуситель, который своими соблазнами доводит человека до ада, где того мучает пыл и жар, или же пыл и жар страсти. В Аду же обитают демоны, и протекает река Лета. Полное имя Ады звучит как Аделаида, и в нем слышится Ад Аида.

         Имя младшей сестры Люсетт созвучно с именем Люцифер, которое в переводе с латинского означает «утренняя звезда», т.е. планета Венера. Что интересно, сам Иисус Христос называл себя: «Я есть…звезда светлая и утренняя». Утренняя звезда является мессианским символом. Как известно Люцифер был любимым архангелом Бога, но Люцифер решил дать людям знание, он превратился в змея и соблазнил Еву вкусить плод с древа познания, за что был изгнан Богом с небес в Ад. Как видно из выше изложенного, снова возникает образ змея-искусителя, но не только змея, а еще и падшего ангела. Даже внешность Люсетт говорит о ее ангельском начале: она белокожая, рыженькая, румяная обычная девочка, в отличие от Ады и Вана, которые были детьми с необыкновенными способностями, черноволосые, с бледной кожей. Ада и Ван развратили Люсетт, которая не будучи такой, как они, не выдержала и покончила с собой.

         Две сестры воплощают в себе два женских начала. Ада огненная, страстная, а Люсетт – нежная, мягкая, что-то уютное и домашнее, так что даже Ван задумывается над тем, чтобы найти покой своим страстям под крылышком у Люсетт. Ада – активное начало, а Люссет – пассивное.

         Фамилия Вин, которая принадлежит всем интересующим нас героям, в переводе с англ. Win – победитель. Из этого можно сделать предположение, что все Вины победители, т.к. они всегда добиваются того, чего хотят, они имеют власть над людьми, которые находятся рядом с ними. Исходным для Набокова является русское языковое сознание. Возможно, что «вин» соотносится с русскими словами «вина» и «вино». «Вино», в свою очередь соотносится с кровью, так как на совести Винов смерти Аквы и Люсетт.

         В связи с фамилией надо еще отметить, что генеалогическое дерево начинается с фамилии Земской. Фамилия Земской (по словарю И.М. Ганжина[27]) восходит к мужск. христ. имени Зиновий , которое ведет свое начало от греч. бога Зевса, отсюда значение божественный. Если же посмотреть значение этой фамилии в «Энциклопедии русских фамилий»[28] Грушко Е.Н., Медведева Ю.М., то Земской от земца – землевладелец, а также пашущий на себя, хотя и не свою землю. Из двух этих толкований можно предположить, что Земские -- владельцы Земли.

         Заканчивается древо фамилией Виноземского – мужа Ады.  Это абстрактный персонаж, зовут его Андрей (исп. andros), что значит мужчина и более ничего. Он введен сюда ради фамилии. Что же получается Вин + Земской = Победитель Земли = Вино/Кровь Земли = Вина Земли.

         Как видно из вышеизложенного, фамилии и имена персонажей несут в себе глубокий смысл, имеют мифологические и библейские корни, во многом определяют характер и сущность персонажей.

         Все персонажи стремятся попасть в Ардис, родовое имение Винов. Ардис в романе называют землей обетованной. Можно предположить, что Ардис от слова paradise – Рай. Но рай не в том смысле, в котором мы привыкли его воспринимать, а рай наоборот. Рай как место познания любви и страсти, а не неведения, как это обозначено в Библии.

         Ардис находится на планете Антитерра, или Демония, которая представляет собой антипод Земли, это выводится и из ее названия. Терра – это наша Земля, которая представляется героям чем-то вроде Царствия Небесного.

         Ада и Ван, объединяются Набоковым в Ваниаду. Причем, Ван как часть от Нирваны, а Ада, как Ад. Например: «Я знаю, что в Нирване – Ван. Я буду с ним во глубине моего ада, моей преисподней – сказала Ада»[29]. Набоков говорит о неразрывности Ады и Вана, как о едином целом. Можно сделать предположение, что при помощи Ваниады Набоков хотел показать сущность человеческого бытия: с одной стороны стремление к достижению великого покоя и гармонии, а с другой стороны, какие-то силы увлекающие его с пути достижения этой цели, то есть постоянная борьба и стремление друг к другу двух начал, которые невозможно отделить друг от друга. «… герой и героиня так тесно сблизятся ко времени, когда начнется тот кошмар, так тесно органически сойдутся, что перекроют друг друга, составят одно целое, одну боль. И, даже если смерть Ваниады будет описана в эпилоге, мы, писатели и читатели, не сможем точно определить (по близорукости, близорукости!), кто же остался жить: Дава или Вада, Анда или Ванда»[30].

            Таким образом, все приемы, используемые В. Набоковым в «Аде», направлены на донесение до читателя своей философии об устройстве мироздания. Этому служат имена, показывающие нам, что герои романа стоят у истоков сотворения мира, вся образная система также направлена на эту цель: все эти двойники, близнецы и параллели показывают устройство общества. Сам романный мир, построенный по принципу текст в тексте, помогает читателю понять философию бытия, отраженную в произведении. По словам Роберта Олтера философия здесь такова «Ада с Ванном в своем Раю пребывают в состоянии до познания добра и зла, когда не существовало Ада и Рая как таковых. Однако здесь также можно предположить, что у райского воплощения того заветного, получаемого от его сестры-души, есть и черная оборотная сторона и что самоубийство, к которому оба они невольно толкают Люссет, может означать, что райская любовь может возыметь адские последствия при столкновении с жизнью иных людей, не попавших в пределы Райского Сада. Как бы то ни было, основной смысл романа заключается в том, что все угрозы со стороны зла, связанного с разрушительным ходом времени, в конце концов превозмогаются объединенными усилиями искусства и любви»[31]. Но дело в том, что этот союз исчезнет со смертью героев, останется только их творение, которое некому будет продолжить, а мир требует движения вперед и не может остановиться. Итог Вана и Ады тупиковый, так как у них нет детей (следствие повторяющихся инцестных связей их предков), единственное, что останется после них это их произведения. Но время движется, мир меняется, что-то исчезает что-то появляется, в результате чего творения их могут устареть. Хотя по теории Вана, время никуда не идет, меняется только пространство, отсюда ««настоящее», есть постоянное возведение Прошлого, плавное и неумолимое возвышение его уровня»[32]. Таким образом, творения людей есть категория бессмертная, так как на их основании выстраивается очередной уровень, диктуемый запросами пространства. Но если не будет творцов, то не будет и следующего уровня, здесь опять тупик, так как у Ады и Вана нет наследников. Произведение останется, но не получит развития, а это смерть, так как останавливается движение пространства. Вот она концепция мира в романе, противоречивая и непонятная.

Примечание